ГУЛЁНУ НИКОЛАЯ ПЕТРОВИЧА К СТАРОСТИ ПРИНЯЛА ПЕРВАЯ СЕМЬЯ
«Дорогой жене»
Сердце сжалось от тоски,
Что посмел тебя обидеть.
Ты меня, жена, прости,
Без тебя мне свет не видеть (четверостишие из ИТ)
Вот разместил я вчера перепост от писателя Романа Лейбова, читающего лекции по русской литературе в Тартуском университете, с диалогом о том, как часто два молодых человека меняют женщин. И мне тут вспомнилась история одной псковской семьи (это могла бы быть и московская) 40 – 50-летней давности.
Ещё раньше, в 1955 году, моя мать и отец возвратились после войны жить на Псковщину, где до войны поженились. Естественно, стали находиться после кровавой войны родственники из уцелевших. У матери родители и пятеро братьев сгинули без следа в лихолетье. А вот немного двоюродных нашлось.
Одной из них была грузная и не симпатичная женщина, которая жила с дочерью Люсей, инвалидом труда, на Красноармейской набережной (Завеличье) в частном доме напротив Спасо-Мирожского монастыря (сейчас тут на наберещной многоэтажки). Я уже не помню, как женщину звали, но она мне была кумой. А Люся – сестрой троюродной, но лет на 15-20 старше меня.
Обе женщины нашей семье не нравились: без образования, разговоры у них какие-то мещанские, об общих знакомых отзываются с гаденькими ухмылочками. Конечно, мы и сами не были интеллигентами, но всё же семья в прошлом офицерская и далеко не обывательская.
Кума и Люся бывали у нас нечасто, да и мы не гостили у них, разве что заходили по делу. Однажды у меня жена была в отпуске, и я зашел к куме с просьбой посидеть полдня с моими пятилетними сыновьями-двойняшками, ребятишками не озорными. Хотя обе хозяйки просторной избы не работали и жили вдвоём, в просьбе мне было отказано без объяснения причин.
Около 1970 года я заметил, что в отдельной комнате у них поселился пожилой мужчина, которому они меня не представили, потому что он всегда лежал. В общем то мне, тогда молодому и не очень-то любопытному, Иван Петрович (точно помню его имя!) был неинтересен. Быть может, хозяйки мне какие-то подробности о нём говорили. Но я этого не старался запоминать. Но суть я усвоил: Иван Петрович – первый и единственный муж кумы, отец её дочери Люси. Много ездил по стране и не раз женился.
Когда ИП окончательно износился, то остался один-одинёшенек: надо было или селиться в доме для престарелых, или умирать под забором. Он же приехал с поклоном к первой жене и дочери. И, представляете, был ими заботливо принят и обласкан!
Я этих ласк, конечно, не видел, но наблюдал, как обе женщины буквально ходили на цыпочках, чтобы не потревожить мужика и называли его только по имени-отчеству.
Умирал он года 2, но тихо (рака у него не было). А главное, уходил в Мир Иной ухоженным, не брошенным. Но что это было со стороны двух самоотверженных мещанок, морально-нравственная беспринципность или гуманизм? Или ещё что-то другое? Подскажите, уважаемые посетители моего блога …
