МОЙ ОПЫТ НАРОДНОГО КОНТРОЛЁРА ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ
В феврале 1976 года мне пришлось уволиться с Псковского завода радиодеталей (ПЗР), ставшего почти родным за 9 лет напряжённой, но интересной работы. Уволиться по собственному желанию. Но поскольку я занимал должность начальника отдела и был членом КПСС, то произвольно, без ведома партийной организации не имел права распоряжаться своими желаниями.
А партячейка заводоуправления ПЗР вместе с паркомом завода посчитали, что свою лямку строителя развитого социализма я должен тянуть именно в этом славном, орденоносном коллективе, а не в каком-то другом месте. Здесь мой труд и оплачивался солидно: 240 рублей среднемесячно с премиями, что вдвое превышало оклад старшего инженера. Кодекс законов о труде позволял мне через 2 недели после подачи заявления не выходить на работу. Что я и сделал, получив за это партийное взыскание.
По началу наказание было очень даже серьёзным - строгий выговор с занесением в личное дело. Но потом, после моего немедленного ходатайства в горком партии, оно было заменено таким же выговором, но без занесения. Мне помогла положительная характеристика, главным образом, активное участие в общественной работе заводского коллектива. Об этой работе я писал совсем недавно:
http://g-egorov.livejournal.com/621353.html
Новым местом моей службы стал в том же древнем городе проектно-технологический институт (ГПТИ) «Древстанкопром». Отрасли мне незнакомой, но сфера деятельности по моей должности заведующего сектором стандартизации была методически сходной: я и на ПЗР увольнялся с аналогичной должности. Хотя и потерял 30% в среднем заработке из-за отсутствия в ГПТИ премий.
Поскольку моё личное партийное дело было чистым, партбюро ГПТИ стало наваливать на меня партийные нагрузки. Наверное, партбюро так бы сделало и при строгом выговоре в «личке» (термин из нынешней блогосферы). Ведь выговор снимался после 2 лет безупречного служения делу партии. Так что мне сразу дали поручение вести семинар в сети партийного просвещения института (с ним я справился с честью, признаюсь без ложной скромности).
Но общественных нагрузок на тех, кто тянет хотя бы одну, как правило, выпадало несколько. И мне в довесок к роли пропагандиста ещё было поручено стать заместителем руководителя группы народного контроля. Такие группы, кроме штатных органов в районах и городах, создавались на общественных началах на предприятиях, учреждениях, в колхозах и даже в воинских частях.
Я понимал, что отпираться бесполезно и сразу согласился. Однако весь мой стаж работы в ГПТИ составил всего полтора года (я переехал на постоянное жительство в стольную Казань с заключением нового семейного союза). Так что народный контролёр, да ещё и не рядовой, из меня не успел получиться. Лишь запомнился один совершенно курьёзный эпизод.
На одном из заседаний группы народных контролёров мы обсуждали результаты проверки правильности начисления директором ГПТИ персональных надбавок к штатным окладам сотрудников. При этом выяснилось, что из 40 человек, которые получают такую надбавку, троим она не положена. И вот казус: из этих троих двое оказались членами … группы народного контроля института!
Я не помню, как разрешилась эта ситуация, но скорее всего в сговоре с партбюро и администрацией на нарушение были закрыты глаза. Ведь материальный ущерб от этого был незначительный, а сор из избы выносить было не принято.
Сейчас тоже действует какой-то народный контроль, не знаю, под руководством какой именно партии или администрации. По-видимому, он призван бороться со скрытой коррупцией на миллионы и миллиарды рублей. Но это уже несопоставимые с социалистическими упущениями масштабы. Всё-таки живём-то при капитализме, пусть и на 60% государственном!
